А. Ковшарь - Тропинки в загадочный мир [с иллюстрациями]

Необычное поведение зимородка

В ловчую сеть из тонкой, едва заметной нити, поставленную посреди озерка в степи под Алма-Атой, повторно за жаркий августовский день попался зимородок. Он был уже с кольцом на лапке, и я тут же, выпутав его из сети, отпустил на волю. Но зимородок, очевидно, не успел еще восстановить свои силы, сильно ослаб — не долетев метров двадцати до берега, он шлепнулся в воду. Несколько секунд лежал, бессильно распластавшись на поверхности воды. Я же отвлекся выпутыванием из сети очередного пленника — куличка и вдруг услышал слабые ритмичные шлепки по воде. Зимородок, высунувшись из воды более, чем наполовину, встав вертикально с плотно прижатыми к телу крыльями (как солдатик) и задрав вверх клюв, резкими толчками быстро продвигался к берегу. Он делал до десяти рывков вперед, затем ложился на воду и отдыхал несколько секунд. Вновь поднимался «во весь рост» и опять совершал эти странные, всем корпусом, прыжки к берегу. Когда до берега оставалось около пяти метров, зимородком не меньше меня заинтересовались два ходулочника. Они громко, выражая изумление, кричали и, вытянув шеи, подходили к странной, доселе невиданной, «прыгающей» птичке почти вплотную. Так и сопровождали ее. Вскоре зимородок достиг тростниковой поросли, выбрался на сушу, и я потерял его из вида.

Многие животные чутко реагируют на изменения погоды. Известны как живые «барометры» и сайгаки.

Суровая кочевая жизнь, которую ведут эти антилопы, выработала в них удивительную приспосабливаемость. Не случайно о сайгаках сложены легенды, особенно широко распространенные среди животноводов. И это объяснимо.

Чабаны постоянно ориентируются на поведение сайгаков. Если зимой копытные начинают массовую миграцию в пески, так непременно жди сильного снегопада или разыграется буран. Если сайгаки уходят на юг — ожидается засуха. А если задерживаются на севере — будет поздняя осень. Весной чабаны не погонят скот на север до тех пор, пока не начнут откочевывать сайгаки. Так и проходит в весеннюю пору этот «процесс». Впереди идут сайгаки, через несколько дней после них кочует скот.

Удивительные способности эти дикие копытные проявляют и летом, в поисках водопоев. В местах летовок сайгаков (полупустыня и степи) обычно стоит ясная, жаркая погода. Кажется, до самого горизонта на небе ни облачка. И вдруг неожиданно сайгаки исчезают. Через несколько дней выясняется, что за десятки километров от места их стоянки прошли дожди, туда и устремились эти животные. Каким же тонким чутьем надо обладать, чтобы почувствовать влагу на таком расстоянии! Но это не вымысел, а сведения, полученные в результате многолетних наблюдений.

Возникает очень заманчивая идея: имея поблизости табун таких живых «барометров», можно по их поведению составить прогноз погоды. И безошибочный. Конкретное разрешение этого вопроса — задача ближайшего будущего.

Рассветный сон был прерван призывным лаем Найды — западносибирской лайки. В свои два года это была очень красивая белопалевая собака с хорошо развитыми охотничьими инстинктами. Ее лай говорил о том, что она «держит» какого-то зверя. Не замечая утренней сырости, я, быстро одевшись, выбежала из палатки. Тут же поняла в чем дело: ближайшая к лагерю клетка, в которой вчера вечером сидели семь байбаков, была пуста, а раздвинутая проволочная путаница, которой мы пытались затянуть дыру в сетке, обтягивавшей остов небольшой клетки, рассказала о способе освобождения сурков. Найда метрах в ста от лагеря облаивала одного из беглецов, не давая ему сдвинуться с места. Пришлось в спешном порядке будить остальных участников переселения сурков. Изловчившись, я схватила зверька за хвост, затем, перехватив за задние лапы, понесла его к лагерю, а Найда уже «держала» второго. Тут подоспела помощь, и мы таким образом изловили пятерых беглецов. Двум все-таки удалось уйти. Одного сурка-прошлогодка Найда вынесла из воды. Байбачок проплыл уже метров двадцать до середины реки, когда собака догнала его и, перехватив как утку поперек туловища, вынесла на берег.

Наша группа по переселению сурков из мест затопления водами строящегося на реке Ащису водохранилища состояла из трех человек. Три наших палатки стояли у самого берега реки, крутой склон которого густо зарос солодкой, астрагалом, термопсисом, зизифорой, пестревшими в конце июня множеством белых, синих и желтых цветов. Река в этой части представляла собой чередование мелководных песчано-галечных перекатов и глубоких, до двух с половиной метров, и довольно широких, до пятидесяти метров, плесов. «Наш» плес и был именно таким. В сторону верховья реки он мелел и сильно зарос тростником и рогозом, камышом и осоками. Левый берег реки был более пологим, топким, за ним сразу начиналось пшеничное поле. Холмистая тицчаково-ковыльная степь, на которой видны были холмики сурчиных бутанов, окружала лагерь с правого берега.

Наскоро позавтракав, мы выехали на работу. Отлавливали сурков методом выливания водой из нор[2]. Погода все время стояла жаркая, сухая. В кабине старенькой автомашины ГАЗ-52 часам к одиннадцати от солнца и работающего мотора становилось жарко, как в топке паровоза. Сильный ветер, постоянно дующий в карагандинских степях, не приносил облегчения, так как сам был сухим и горячим. В этот день, однако, выход сурков был хорошим, и в четырех клетках, притороченных по бокам цистерны с водой, сидели уже обсохшие и успокоившиеся байбаки. Вольные сурки еще были активны и виднелись группами на бутанах. Несмотря на усталость, мы решили обловить еще несколько нор.

На небольшом бугорке у самой реки увидели сурчину с сидящими на ней пятью зверьками. Все они юркнули в нору, как только мы стали к ним приближаться. Это была зимовочная нора с хорошо утрамбованным входом. Опустив шланг, стали наполнять нору. В нее поместилась вся цистерна — три целых четыре десятых кубических метра воды, едва заполнив вход. Однако сурки не вышли. Подождали минут пять, вода впиталась в землю, открыв сначала вход, затем освободив видимую часть норы, но все было тихо. Спустя еще десять минут снова наполнили нору свеженабранной водой, но результат был таким же. Ни один сурок не вышел. Слышно было, как обваливаются в глубине намокшие стенки норы, гулко шлепаясь в оставшиеся на дне лужицы. С тяжелым чувством прислушивались мы к этим звукам. Такое завершение удачно начавшегося дня сильно испортило настроение, так как мы были уверены, что сурки погибли.